Реальный мир.

В моей жизни не так много странных явлений, на худшее или лучшее, но все же случаются. Некоторые образы легко объяснимы, некоторые (о которых я надеюсь написать позже) хотя и могут быть объяснимы, все же идут на грани сверхъестественного.
Одний из сюрреалистических образов более обыденного ряда: просмотр неба в черно-белом варианте. Так мы ловим молнии на низкоскорстную камеру: 24/7 времен записей неба. Мне бы хотелось, чтобы вы могли представить себе это: двадцать четыре часа неба. В ускоренном варианте просмотра: это калейдоскоп. В черно-белом режиме записи: это литографический калейдоскоп. Часто нельзя угадать, дождь там или просто легкая солнечная облачность.

И порой облака просто выглядят дырками в небе.
И за ними белый космос и много света.

---

Быт.

Разноцветный шумный форум, весь о том и этом, но больше о цвете и форме, о движении и вдохновении. Похожий на ворох ярких, немного режущих лоскутьев.
И среди этого единственное сообщение о том, что мать потеряла опеку над дочерью лишь потому, что у нее меньше денег чем у ее бывшего мужа.

Плач женщины на равнодушном базаре.

---

Интернет.

Я вот тут картинки иногда выкладываю.

Вопрос: А надо ли?

1. Да.		44	(100%)
2. Нет.		0	(0%)
Всего:		44

---

Творчество.

Колыбельная для звезд
.. и даже если ты не рожден летать, это возможно - добраться до звезд и в час рассвета сыграть им колыбельную.


Сильно уменьшено под дневники. И да, я пыталась сделать что-то в стиле старых фантастических иллюстраций.

---

Образы.

Здесь и сейчас пульс города слышится по биению дождя в водостоках.

---

Cлова.

Это странное ощущение - видеть имя из своих снов в чужом фанфике.

---

Творчество.

Воин Феникса
И не спрашивайте меня как он ходит и не падает - цепи, очевидно, управляются по велению мысли

Как обычно, изображение ужато до дневникового формата.

---

Поиск чувств.

Вещи, которые меня пугают.
- Невозможность четко и внятно высказать свои мысли, своего рода словесная дислексия;
- Когда отражение в стеклах метро вдруг начинает извиваться и дрожать - даже если причиной тому открывшиеся за спиной двери;
- Смерть деревьев;
- Детская жестокость;
- Беспечность взрослых;
- Здоровье пожилых;
- Музыка к Requiem for a Dream. Совершенно при этом не важно, какая к ней идет картинка;
- Отсутствие чистой воды;
- Одинокие здания.
- Проснуться и понять, что сегодня вторник месяц спустя как.

---

Творчество.

Где-то есть город бронзовых башен и медных мостов. Старый город, спящий в золотом тумане, в латунных плитах своих мостовых. Цельнометаллический, он не помнит сейчас деревьев, что некогда росли на его улицах и быть может лишь что-то, что может создать листья и бросить их в полет, может вернуть ему осень.
Изображение зверски ужато местным дневниковым форматом, изначальный был раза в два больше

---

Времена года.

Молнии вышивают мир бисером дождя.

---

Эволюция сознания.

Есть такое явление - чудо. Диво, если языком сказочным да русским.
Не знаю какими языковыми тропами, через Италию явно прошедшими, но в совсем другом языке есть слово "дива".
Diva, то есть. Примадонна сцены и вообще звезда. Признанный талант. Слово вроде бы не обидное.

Но в повседневном том же самом языке слово diva давно уже синоним совсем иного поведения. Вроде бы и талантливый человек, но слова поперек таланту не скажи - обидится. Уйдет с гордо вскинутой головой и все равно, что десятки люди там чего-то ждут из обещанного. Один гения не оценил, так никому никогда... и все прежде сделанное заберу и спрячу.
Или вот бывает все хорошо, но хочется вдруг терпимость людскую поиспытывать. Покапризничать, на голову больную попенять, на недосып, например. Ну как же, я выкладываюсь вот так вот огромно, а вместо этого спасибо обычное и все? Почувствовать свою важность, что ли, звездой единственной на небосклоне.
Ну и разные другие моменты. Капризность таланта, в общем, но не всякая, а такая, чтобы люди вокруг бегали и спрашивали с видом виноватым "чего же твоей душеньке угодно?".
Если кто помнит такой старый музыкальный фильм "Небесные Ласточки", так там Карина была дивой, что в прямом, что в переносном смысле.

Смотря назад я вижу себя в этой роли пару раз тут и там. Не знаю как с талантом, но на зависимых от меня людей глаза закатывала. Как ведущая игр, как разработчик, как человек просто - тоже было. Может все это как прививка было - переболела пару раз и все, - потому что к счастью не прижилось и сейчас за моменты те порядочно стыдно.
Лень - есть, да, но она не ищет себе предлогов в виде косого взгляда чтобы самооправдаться за несделанное. Потому что дивизм - это именно предлог: поскандалить, покапризничать, "наказать", прикрыть собственную безответственность. И ничего больше.

---

Быт.

Для меня 3D в том любительском варианте, в котором использую его я, - это нечто между рисунком и фотографией. Персонально для меня это способ делать картинки, потому что рисовать не выходит, а на хорошую фотографию учится надо не только по интернет-учебникам. В общем, это мой карандаш и мой объектив.

Но в том 3D, в котором работаю я, там не слишком хороший свет. То есть нет, он очень даже неплохой, но до реально реалистичного ему далеко. Нужно исхитрится, чтобы даже ambient заработал как надо.
Чтобы было понятно, почему это так важно скажу: по моему глубокому убеждению свет и шэйдэры* это 70% картинки. Потому что свет может превратить плохо сделанные манекены в людей, добавить блеск глазам и вот тот едва заметный серый мазок за ухо который заставляет думать "а не фотография ли это?".
Свет бывает разный, - и профессиональное 3D может очень многое из того, чего со своей Студией не могу я. Самым правильным вроде бы считается Maxwell Render, но это чудо на моей машине не пойдет, даже если я его каким-то образом достану.
Еще 20% - это текстуры и чисто механическое качество модели. Как гнется, где мнется, насколько похоже на реальные движения. Остальные 10% - это поза и собственно сама картинка.

У меня есть несколько картин. Я вижу их нарисованными и я вижу их сфотографированными. Но в этом застрявшем среднем случае моего 3D я совсем не вижу их сделанными тем инструментом, что мне доступен.


*свойства поверхностей реагировать на свет определенным образом, скажем, имитируя рассеянье луча под поверхностью кожи.

---

Выдуманные люди.

Из сыгранного, но все еще ценного.

Один из беднейших районов города, еще не носящий имя трущоб, но расположенный очень близко к этому. Имена этих улиц подчеркивают разрыв - Марджин с ее одинаковыми многоэтажками, Лайн, длинная и прямая как тюремный коридор, Эйдж, закольцовывающася сама в себя. Буквально через дорогу начинаются многооконные норы и фабрики, сетчатые ограды, изрезанные граффити стены, лихорадочно-больной неон забегаловок и свалки, полные разрушенных людьми и временем вещей. Трущобы вгрызаются в этот район серым смогом на стенах, узкими аллеями, искусственной травой пыльных клумб и тусклыми фонарями; на лицах здешних людей тусклость и настороженность лежит как вторая татуировка.
Здесь живут беднейшие из свободных граждан: старики, на склоне лет оказавшиеся в одиночестве, младшие клерки с семьями, к пятидесяти годам достигшие пика карьеры, разнорабочие и студенты, не имеющие возможности подняться выше, наркоманы, сломавшие себе жизнь выстрелом в вену, теневые люди, мелкие торговцы и ремесленники, готовые продать свой товар в любые руки, разнорабочие, опустившиеся, просто неудачники.

Этот район имеет две души: одна из них душа обывателей, подчеркивающая каждым штрихом, каждой деталью, любым возможным способом свое отличие - будь то легальная работа, кастовая метка, танцы пристойности вокруг многочисленных правил и желание уйти отсюда любой ценой, - от района трущоб. И вторая, ночная и рваная от внезапно раскалывающего воздух крика или лихорадочно-больного неона: в этой душе, когда районы засыпают и становится очень тихо, можно услышать шум недалеких фабрик, их тяжелое, идущее через асфальт сердцебиение.

Сделай шаг в сторону ярких дорог и дорогих витрин - и зыбкая граница между этим чистилищем и адом, что столь близок, сотрется окончательно.

Обшарпанный двухэтажный дом, сжатый своими соседями до приступа астмы. Ему сто пятьдесят лет, и каждый год оставляет на нем новый слой темной смоговой кожи, так что изначальный цвет, светло-красный цвет полибетонных стен, проглядывает только в редких трещинах там, где лепные украшения второго этажа, изуродованные женские фигуры, обваливаются год за годом. Самая новая деталь, - огромный рекламный таблоид, - уже потерял половину иллюминации и поэтому фраза "Покупайте Астрая Кумо, - избранный знак качества" превращается в бессмысленный набор знаков.

От входа ведет лестница в полуподвал, освещенная единственной тусклой лампочкой; сильный запах моющих средств перебивается здесь только еще более сильным запахом человеческого жилья; многолетнее шарканье впиталось в вечный пластик пола и вторит каждому шагу. Короткая лестница упирается в единственную дверь из обшарпанного металла; на ней, двумя болтами намертво прикручена полистеклянная табличка, гласящая "Вэйд Тавим: изобретения, модификации, ремонт, разрушение. Заказные убийства этажом выше." и строчка привычного мобильного кода.

Короткий тесный коридор, заставленный пустыми бутылками и цепляющимися за рукава кусками металла выводит в помещение, некогда бывшее относительно просторной двухкомнатной квартирой. Кто-то снес все внутренние стены, поставив вместо них огромные стальные брусья от пола до потолка, но это не спасло помещение от заполнившего его хаоса. Разобранные, собранные, полуразобранные механизмы и узлы самых разных размеров и назначения видны куда не бросишь взгляд; самые большие из них вкупе с четырьмя верстаками образуют острова спокойствия, возле которых от двери до уборной вьются несколько дорожек. Все остальное пространство заполнено по пояс кусками металла, пластика, литого стекла толщиной в несколько пальцев, найденных либо на свалках, либо неподалеку; химическая посуда, ящики с землей, куски брезента, батареи странно выглядящих жидкостей и брошенная как попало рабочая одежда заполняют все остальные места и даже на потолке нет спасения, так как некоторые узлы, похожие на бессмысленный набор спиралей и углов, свисают прямо оттуда, ощериваясь в каждого входящего. Высоко расположенные окна не дают освещения, но разнокалиберные светильники, гирляндами ползущие по пестро раскрашенным стенам, вкупе с тремя мощными ультрафиолетовыми лампами озаряют помещение неровным, плывущим, ярким светом. Запах металла, озона и технического масла столь силен, что липнет к коже и ощущается на вкус. За машиной, похожей на полупереваренного тарантула, виден компьютер и принтер; верстак рядом завален самыми разными носителями информации. Холодильник угадывается исключительно по обилию пустых бутылок в окрестности.

Таково обиталище Вэйда Тавима.
Одним словом, берлога.

---

Выдуманные страны.

Первый из городов не имеет имени.
Похожий на старое, злототканное кружево, брошенное на черное, он существует каналами и переброшенными сквозь них мостами. Старые здания, - ржавеющие ближе к воде, окрашивающиеся солнцем на вершине, - перемежаются сломанными статуями, а те в свою очередь открытыми пространствами крыш тех домов, что ушли под воду сильней всех. Эти крыши ныне площади, поросшие тонкой, призрачной травой, а в статуях живут лишь птицы и золотоглазые кошки.
Когда-то, пусть и не очень давно, город был могущественнен иным золотом, и остатки металла все еще можно разглядеть тут и там, - в оконных рамах, в изысканно свитой проволке, украшающей полные вод комнаты, в переплетах брошенных книг - но все, что не занято солнцем теперь под владычеством темноты. Сделай шаг в сторону от тихий, спокойных крыш - и войдешь в холод, ступишь на обнажившееся запустение города, оставленного всеми в свой тихий, странный апокалипсис.
Люди порой теряют вещи и даже города не исключение.

---

Бред.

Если рассмотреть любой, достаточно сложный трехмерный предмет в системе ортогональных проекций, то проекции обычно получаются мало похожими друг на друга. То, что с одной стороны выглядит как круг с дырами, с другой напоминает прямоугольник, а с третьей - прямоугольник и квадрат.
Если бы житель двухмерного мира попытался понять трехмерное изображение, ему бы пришлось соотносить с собой совершенно разные, в его двухмерном мире, явления, причем явления эти должны быть созданы по определенным правилам.
Экстраполируя, примерно так же может выглядить четырехмерный мир в проекции на наш. Мы постоянно его видим, самые разные объекты из него вокруг. Но не зная правил и не имея возможности взять проекции согласно этим правилам, мы не знаем как соотнести увиденное.

И если подумать, то люди - они тоже трехмерные объекты и так может случится, что множество из них на самом деле четырехмерный человек, лишь отображенный на нашу реальность.

---

Люди.

Профессионализм в отношения наступает после личных тогда, когда поздравительный торт вмазан в пол и достаточно цинично растоптан, но вместо того, чтобы вспылить и уйти, оставив при этом отношения на уровне личных, приходится спрашивать "Что тебя беспокоит?" и затем разбираться с проблемой, не чувствуя ничего кроме усталости и возможного, чисто академического интереса.
Человек уже не близок, и разбирание чужих тараканов начинает происходить с некоторым налетом усталости и как бы без особой нацеленности на оптимальный, наиболее эффективный и самый безболезненный способ.

---

Творчетво.

Танец ракши
Хаос - это движение.
Он существует в непрерывном состоянии вихря, ртутное изменение которого постоянно в своей непредсказуемости. Вглядываясь в него, уже почти считая, что шаблон, узор, закон, какая-либо закономерность найдены, ты внезапно обнаруживаешь себя перед следующим изменением, равно удивительным, прекрасным и ужасающим.

В хаосе ракши, бесформные сущности, живут в постоянном движении элементов, времен, историй, в возможностях, что создаются и уничтожаются капризом. И даже когда ракша входит в обыденный мир и принужден принять некую форму, он остается танцующим среди законов - зыбкий, опасный и красивый.
Ракша танцует и мир - все миры, - танцуют вместе с ним, отвечая на каждый его жест, но никогда не зная окончательного шага.

Конкурсная работа, ужатая больше чем в два раза. Конкурс маленький и незаметный. Первое место

---

Бред.

Перевес в сторону преисподней: на трех Джекиллов приходится только один Хайд.

Первый Джекилл организован и правилен. Он сортирует файлы на компе по аккуратным, легко запоминаемым категориям, переходит улицу только на правильный свет светофора и каждый понедельник вечером торчит у телевизора, смотря свой любимый криминальный сериал. Он мстителен, видя в этом возмездие, пишет только о том, чем занимается и пишет резко - благо, один из онлайновых блогов никто не читает, а во втором никто не отвечает. В разговоре сдержан, аккуратен и вежлив ровно на грани приличий, заменяя мат звездочками, когда его сильно достанут, что при его толстокожести достаточно сложно. Кроме критики всего и вся он увлеченно пробует новые переходы от одной программы к другой, читает учебники, планирует будущее и каждое утро встает в восемь.
Натура: критик, маска: судья

Второй Джекилл - сама дружелюбность. Чуть наивный возможно идеалист, верящий в доброту мира, не отказывающий в помощи, он при этом расхлябан до такой степени, что идя на кухню забывает зачем шел и снова ставит чай с малиной, подбирая при этом те мысли, что оставил у раковины при последнем уходе с кухни. Для второго Джекилла мысли - это вообще географическое понятие - для каждой точки мира есть у него своя мысль и если вы хотите вести с ним какой-то целенаправленный разговор, не давайте ему вставать со стула, иначе он переключится, как делает это прыгая по форумам и говоря ни о чем. Этот Джекилл ложиться заполночь потому что забывает посмотреть на часы, он абсолютно социальное существо, не желающее никому никаких проблем и если бы вы хотели его нарисовать, вам бы пришлось запастить доверчивыми анимешными глазами. Этому Джекиллу к тому же снятся золотые мосты над каналами, и плывущие по темным водам под ними сотни печальных огней, но пытаясь написать о них он сталкивается с параличем формы. Форма вообще не для второго Джекилла, его смысл - состояние момента и ни одно будущее для него не простирается дальше лета.
Натура: ребенок, маска - рыцарь.

Третий Джекилл невидим. Он молчалив и любит созерцать время - это он поставил часы на компьютере, впереди себя, на час раньше, а часы за спиной, на прикроватном столике на час позже среднего, обитая где-то между ними. Он мало говорит и еще меньше пишет, он существует в моменты между автобусной остановкой и домом, когда огромные снежные хлопья жестко бьют по лицу, или когда продавщица говорит "что за мерзкая погода", а он думает совсем о другом. Время для него существует как рисунок, его можно охватить целиком, - по крайней мере в пределах рамки, - но этому господину мучительно тяжело переделывать визуальное в слова, потому что слова линейны. Может поэтому он может перечитывать одну и ту же книгу восемь раз, причем подряд. Зато Джекилл подсовывает идеи первому Джекиллу в неприметных бумажных конвертах - под дверь и всегда на закате, - и он расстегивает воротник пальто, когда ветренно, а так же порой собирает листья. Он моет посуду и гладит кошек потому что так он утоляет дактильный голод, но в остальном он, господин мелочей, редко подает о себе знать.
Натура: одиночка, маска: одиночка

И на всю эту свору приходится один взъяренный, но зажатый в угол Хайд. Он взъярен, потому что он не выполняет обещаний, потому что никто из этой развеселой троицы не думает о заданиях из института, потому что по их вине он не высыпается, ложась за три и вставая в восемь и спит на лекциях вместо того, чтобы их слушать, да и в остальном ему, по природе может не злому, просто не хватает места, хотя по иронии судьбы из них четырех он самый реальный.

---

Люди.

Вот любопытный феномен заметила.
Полгода не появлялась в дневниках практически, ничего не писала. Количество читателей оставалось более-менее постоянным. Стоило начать что-то там царапать, - посыпались прочь как спелые яблоки.
Получается, популярность вполне основана на молчании. На желании не говорить о том, что хочется. Я понимаю, что многие люди изменились из тех, кем они были год или два назад. Характер мне интересных записей тоже достаточно изменился, хотя в глазах наблюдающего больше чем в моих.
Но насколько же все же люди привыкают к постоянному отсутствию слов.

---

Эволюция сознания.

У бритвы Оккама на самом деле второе лезвие вместо рукояти.